Ты задолжал мне любовь

Глава 36. Условия сделки

Стоя перед зеркалом, Милана в недоумении смотрел на свое отражение с широко раскрытыми

глазами. Непонятно, когда ее белая шея начала покрываться лиловыми следами.

Милана видела такие следы раньше. Однако только один раз. Это было в ту дождливую ночь,

когда она развелась с Артемом. Ее украл незнакомый мужчина. Она в отчаянии бежала домой и

тут же пошла принимать душ. Тогда она и обнаружила много засосов на шее.

Как и сейчас ...

Голова была словно в тумане в течение почти десяти секунд, прежде чем Милана среагировала,

ее лицо внезапно побледнело, она опустила голову и сняла одежду. Как оказалось, эти отметины

были по всему ее телу, кроме шеи.

Милана в отчаянии врезалась в дверь позади себя. Как она могла забыть...

Хотя прошлой ночью в комнате были зажжены одурманивающие благовония, но ... Сергей

Георгиевич дал ей лекарство.

Она сильно беспокоилась о том, подействовало ли лекарство на Давида, и каковы будут

последствия. Но она полностью забыла тот факт, что ей уже дали эту отраву. И она совсем не

могла вспомнить, что с ней происходило, однако она лежала без каких-либо повреждений, но с

большим количеством следов на теле.

У Давида не стоит, он импотент. Однако о чем это говорит? Как это объяснить?

Милана не смогла удержаться от дрожи по всему телу и от бессилия упала на пол. Бог

действительно пошутил над ней.

— Миссис, в чем дело? — Тамара внезапно увидела, что та сидит на полу. Она была насколько

напугана, что положила вещи находящиеся в руках, затем подбежала к ней и помогла встать.

Милана отправилась в кровать с ее помощью. После того, как она легла, все ее тело начало

дрожать. Внезапно она вспомнила о чем-то важном и внезапно схватила Тамару за руку.

— Тамара! Тамара!

— Я здесь, Миссис Матвеева, что происходит?

— Помогите мне, вызовите для меня врача!

— Хорошо! Хорошо, я вызову врача.

Тамара видела, как ее лицо внезапно стало бледным, и настолько испугалась, что не

осмелилась задавать больше вопросов, и выбежала из палаты, чтобы позвать доктора.

Она яростно звала врача. Войдя, он увидел, что Милана не спит, и лишь улыбнулся, но Милана,

лежа с широко открытыми глазами, схватила его за воротник. Ей явно было что сказать.

Это тот врач, который приходил к ней в последний раз, доктор Голубев.

Поскольку Голубев знал о сложных отношениях между ней и Давидом Игоревичем, когда он

увидел, что она пытается что-то сказать, то обратился к Тамаре, стоящей позади:

— Родственница пациентки, пожалуйста, подождите снаружи. Мне надо обследовать больную.

— Хорошо, — Тамара вышла из палаты.

Милана схватилась за угол одежды доктора, ее губы шевелились, но она не могла произнести ни

слова.

Доктор, вероятно, догадался, о чем она хотела знать, поэтому он спросил: — Госпожа Матвеева

пришла ко мне, чтобы узнать о ребенке?

Услышав это, глаза Миланы расширились, ее голос бессознательно дрожал:

— Доктор, вы все знаете?

— Да, — Голубев кивнул, понимая, что она волнуется, как мать, и слегка улыбнулся:

— Не переживай, с ребенком все в порядке.

Услышав, что ребенок в безопасности, Милана вздохнула с облегчением, и маленькая рука,

сжимавшая угол его одежды, постепенно расслабилась.

— Спасибо.

— Что-то еще? Что-то еще беспокоит? — доктор наклонился к ее запястью, чтобы измерить

пульс, а затем взял стетоскоп, чтобы провести обследование.

— Похоже, все в порядке, Милана, отдохните. Exclusive © content by N(ô)ve/l/Drama.Org.

Доктор Голубев уже собирался уходить, как услышал голос, доносящийся снаружи.

— Давид Игоревич, вы пришли.

Давид Игоревич? Услышав это имя, глаза Миланы мгновенно изменились, и она сжалась под

одеялом.

— Доктор осматривает госпожу.

Только речь прервалась, палату открылась изнутри, доктор вышел и посмотрел в глаза Давиду

Игоревичу.

— Давид Игоревич, осмотр завершен, Миссис проснулась, с ней все в порядке.

Давид кивнул:

— Ага.

Милана пряталась в одеяле, прислушиваясь к движению снаружи, она съежилась от страха,

когда услышала звук катящейся внутрь инвалидной коляски.

Что же все-таки произошло прошлой ночью...

“Бум!” — дверь палаты была закрыта, все остальные звуки исчезли, остался лишь звук

катящейся инвалидной коляски.

“Никто не разговаривает,” — подумала Милана, — “неужели Давид вошел один?”

— Что ты делаешь под одеялом?

Милана погрузилась в мысли, как внезапно раздался голос Давида. Она испугалась.

— Боишься увидеть меня?

Она медленно стянула одеяло и встретилась глазами с Давидом. Милана на мгновение застыла.

Потому что на красивом лице Давида были раны. На прекрасном лице две или три длинные

царапины, похожие на кошачьи лапы, а тонкие губы разбиты. Если бы его одежда не была

идеально выглаженной, Милана бы подумала, что его избили.

Милана спросила:

— Что случилось с твоим лицом?

Услышав это, Давид промолчал, и кончиками тонких пальцев погладил царапины на своем лице.

Что не так с лицом? Она еще смеет спрашивать.

— Как ты думаешь? — спросил Давид.

Милана промолчала.

Откуда ей было знать?

Взгляд Давида упал на ее нижнюю губу. Прошлой ночью она прикусила губу. После приезда в

больницу доктор помог ей обработать рану, и она заживает довольно быстро.

Обстановка была немного странной, и Милана хотела прикусить нижнюю губу, но Давид

остановил ее:

— Не двигайся.

Милана зависла, Давид сделал движение вперед и потянул ее на себя, схватил за подбородок:

— Ты дурная? Когда что-то случается, кусаешь губы.

— Я..., — Милана не могла понять, почему он внезапно вышел из себя, и его глаза стали

пугающе холодными.

— У тебя разбита губа, разве ты не знаешь? — сурово спросил Давид.

Милана протянула руку и коснулась нижней губы. Было действительно больно. Почему она не

почувствовала этого, когда ела суп? Может потому, что слишком много думала о других вещах?

— Глупая! — снова отругал ее Давид.

Милана чувствовала, что сегодня Давид был очень странным. Хотя он все еще жесток по

отношению к ней и ругал ее, но ... его тон ... был намного мягче, чем раньше.

Неужели она заблуждается?

Давид заметил ее удивление и бессознательно ослабил хватку, затем взглянул на фиолетовые

отметины на ее шее, и чернильные глаза вспыхнули от удовольствия и удовлетворения.

Когда он думал о прошлой ночи, как она в растерянности держала его за шею, и говорила

“полегче”... Давид чувствовал себя так, словно маленький котенок царапал его душу. Пальцы

бессознательно переместились на шею, и теплые подушечки пальцев потерли следы на ней.

Милана испытывала зуд и пыталась избежать его прикосновений.

Внезапно она вспомнила, что было у нее на шее, и выражение ее лица резко изменилось:

— Не трогай меня!